ИЗ ИСТОРИИ СТАРОВЕРОВ ЗАПАДНОГО ПРИЧУДЬЯ В ХIХ СТОЛЕТИИ (ПО ДОКУМЕНТАМ ИСТОРИЧЕСКОГО АРХИВА ЭСТОНИИ)
Агеева Е.А.

Староверы Причудья и Таллина - уникальное и до сих пор мало исследованное с точки зрения истории и духовной жизни сообщество. Несколько лучше описана его этнография. И в этом несомненная заслуга принадлежит эстонским ученым А.Х. Моора [Moora 1964] и Е.В.Рихтер [Рихтер1974], важную роль сыграла также деятельность Балтийской комплексной этнографо-антропологической экспедиции под руководством Н.Н.Чебоксарова, проводившаяся в 1950-х гг. [Материалы 1954] .

Традиции староверия, насчитывающие более 350 лет, в настоящее время повсеместно подвергаются новым испытаниям и, не осилив их, угасают. А то, что еще поддерживается с давних времён как завещанное предками, требует внимательного изучения и бережного сохранения. Эта, казалось бы, очевидная мысль, не везде находит подлинное понимание, и тем более важно отметить, что именно в Эстонии можно наблюдать стремление к постижению древней культуры, нашедшей в годы испытаний свое пристанище в этих местах и достигшей определённых высот и расцвета.

Один из центральных вопросов, в последние годы волнующий исследователей, касается времени появления сторонников старой веры в Причудье. Казалось бы, очевидно, что это произошло после трагических событий в Москве в 60-80-х годах ХVII века, с распространением беспоповского федосеевского направления старой веры (1). В то же время бытует точка зрения, что русские, издревле жившие в этих местах, не имели возможности во всей полноте исповедовать православие и проводили богослужение без священников и без литургии. Такая практика была известна на русском севере, но подобных фактов документально пока нельзя привести для Причудья. Возможно, и следующее объяснение: русские жители продолжали следовать известным им обрядам, не зная и тем самым не признавая новых. Все точки зрения в какой-то мере могут сосуществовать как гипотезы, но, видимо, особенно важно выявить комплекс документов, который позволит убедительно показать историю распространения старовероверия в Причудье, динамику расселения его последователей, полемику, способствующую развитию согласия, самобытную культуру, то есть понять внутреннюю жизнь старообрядческих общин Эстонии, столь важную для осмысления феномена староверия в целом.

Изучение истории староверия Причудья в данном проекте было начато и сосредоточено на данных Исторического Архива Эстонии, прежде всего фонда 291 (Лифляндский генерал-губернатор 1783-1801; Лифляндский, Эстляндский и Курляндский генерал-губернатор 1801-1876 ). Наиболее ранним документом этого собрания, посвященным староверию, является Донесение от 11.01.1821 г., входящее в дело Й 173 , оп. 1 указанного фонда. Его рассматривала и Е.В.Рихтер по списку Российского Государственного исторического архива в Петербурге (2). Вдонесении отмечалось, что "при Чудском озере насчитывается до 2700 раскольников (3). федосеевского согласия и живут большей частью в дер. Воронье поместья Каваст. Моленная, там находящаяся, отличается обширностью и тем, что имеет колокольню, построенную за 9 или 10 лет пред сим и при наставнике Федоте Никитине, который вообще принадлежит к числу старших в Дерптском уезде и имеет в своем ведении Дерптскую моленную, осматривал другие, приводит к исповеди настоятеля, сносится с высшим наставником или батькою Василием Ивановым, находящимся в селе Сольцы в 20-ти верстах от Пскова на дороге к Порхову"( л.192 об.)(4). . Далее сообщается, что "в Дерптском уезде 7 моленных: Воронья, Черная, Кикита, Межа, Красногоры, Кольки, Кассапель" (л.193 об.). В донесении отмечаются следующие важные факты: с 1811 г. в Дерптском уезде к числу староверов прибавилось 528 душ (л.194), а военный губернатор доносил, что "первоначально по берегам Чудского озера поселялись беглые" ( л.194 об.). Значительный рост последователей старой веры, несомненно, связан с более мягким законодательством императора Александра I в отношении свободы вероисповедания, в том числе и в Остзейском крае. Но староверы в Причудье хорошо известны были и в ХVIII в., хотя это не нашло пока серьёзного документального подтверждения. Впрочем, Воронья упоминается в следственных документах, связанных с разгромом знаменитой Ряпиной мызы известного и влиятельного исторического центра федосеевского согласия. Так, в 1719 г. при расследовании доноса беглого солдата Петра Тюхова в ответах захваченных федосеевцев не раз называлась Воронья как место жительства староверов. [Есипов 1861] .
Основной комплекс документов ИАЭ относится, прежде всего, к ХIХ столетию, на протяжении которого постоянно прослеживаются тенденции запретительного и даже карательного отношения к староверам. Ситуация несколько изменяется только в конце ХIХ начале ХХ века.

В задачи нашего исследования входило выявить наиболее важные и характерные исторические документы, отражающие старообрядческую жизнь Причудья. Создание же всесторонней конфессиональной картины этого региона представляется делом будущего и предполагает привлечение материалов других архивов и широкого круга источников.

Местные власти последовательно вели борьбу с внешними проявлениями обрядов, например, публичными похоронами староверов. Об этом свидетельствует архивное дело N(ф.291. оп.1) 1828 г. о погребении Давыда Никитина (5). , где отмечалось "сего июля 3 дня Дерптской Успенской церкви священнику сообщили, что состоялось погребение 5 числа прошлого июня тамошнего местного мещанина раскольника Давыда Никитина, и хотя господин полицмейстер предписал квартальному надзирателю титулярному советнику Норманну предпринять меры к недопущению церемоний, тем не менее, раскольники из молитвенного дома умершего вечером вынесли, и вперед умершего отроки несли икону, за нею два отрока со свечами, потом с умершим гроб, накрытый не покровом, а фатовой покрышкой, пение же "Святый Боже" произвели в одном месте, где нет строения, а что на границе уездной происходило, то полиции неизвестно" (л.1).

Псковский архиепископ Мефодий неоднократно обращался к его превосходительству, господину исправляющему должность Псковского губернатора советнику и кавалеру Б.В.Будбергу с просьбой предать виновных суду, переписка велась долго, бароны Б.В.Будберг, М.И. фон-дер-Пален, а также маркиз Паулуччи - все высшие губернские руководители предписали поступить с виновными по закону ( л.8 об.), к которым отнесли Стефана Никифорова Попова, Давыда Никифорова Кондратьева и Михаил Иванова, решившего крестить своего дитятю в раскол, но дело продолжало тянуться, в том числе и "из-за волокиты по переводу на российский диалект" (л.9).

Даже спустя много лет после разгрома Ряпиной мызы власти очень внимательно присматривались к её жителям и гостям. Так, сохранилось дело Й 6008 (ф.291, оп.1) 1834 года, в котором "благочинный г. Дерпта священник Василий Фасонов донес в Псковскую консисторию, что в истекшем ноябре прибывший в Ряпинский приход наставник раскольничей секты Александр, не имеющий вида и паспорта, совратил ряпинского жителя мещанина Ивана Иванова и других, а посему подлежит судебному разбирательству". В результате следствия, впрочем, выяснилось, что Александр никогда наставником не был, так как не знает грамоты, в Ряпине не "шатался без паспорта, а гостил у племянника Ивана Иванова, где задержался по причине погоды и невозможности прохода по Чудскому озеру. О переходе Ивана Ивановича в православие не знал, а потому и не было случая отклонить его православного учения" (л.10).

Власти старались присматриваться и к малейшим разногласиям внутри старообрядческого сообщества. Наибольшую известность получило дело о распространении ереси в дер. Воронье мещанином Сидором Куткиным, продолжавшееся 5 лет с 1841 по 1846 год и завершившееся отправкой Сидора Ивановича, дерптского окладиста, на Кавказ ф.291 оп.8 д.639). Это дело публикуется нами практически полностью, так как оно весьма показательно и трагично. Сидор Куткин - общественный деятель (упоминается во многих документах Архива), ревностный старовер, вернувшись из Петербурга, усомнился в чистоте и праведности веры своих односельчан, за что был объявлен властями злостным преступником, "заблудившимся религиозным мечтателем" и отправлен по этапу на Кавказ. К сожалению, таким был нередко итог духовных исканий в России в разные времена. С.И. Куткина заподозрили в сочувствии к скопчеству, весьма распространённому в то время духовному течению, но, безусловно, ошибались, в чем были вынуждены сами признаться. Очевидно, в столице Сидор Иванович познакомился со странниками - весьма радикальным старообрядческим течением, избегающим "антихристова мира". Они предпочитали нательные деревянные кресты в деле сохранился такой крест, принадлежавший С.И. Куткину и боролись с "укрывающимися за попами", то есть также как и Куткин, отказывались от каких-либо компромиссов с духовенством, а тем более уплаты им денежных взносов. Cидор Иванович и его воронейские последователи, также как и странники, избегали паспортов, а приложенную к ним печать называли "антихристовою" л.17 . Не принимали участия и в сельских увеселениях. Пятницкий 1906, Мальцев 1984 . Дело Куткина требует дальнейшего самостоятельного исследования и комментария, хотя его и рассматривала Е. Рихтер по списку из Петербурга (6). , но её выводы вслед за В.Д.Бонч Бруевичем и А.И.Клибановым о "возникновении сектанства на почве сектанства" отражают воззрения определённого этапа научного осмысления проблемы староверия Рихтер 1974, 244 .

Несколько меньший резонанс имело дело "об открывшейся в Дерптском уезде новой раскольнической секте " 7.06-18.06.1861 г. ф. 291, оп.1, д.16113), но и его расследование принесло немало волнений "открывшему" секту православному священнику Щепетову, а также представителям властей на разных уровнях. Этот документ также представлен с некоторыми сокращениями в данном издании.

Одними из основных и постоянных действий власти были попытки, в той или иной мере удававшиеся, очернить староверов, преподнести проводимые ими традиционные обряды как нечто полностью противоречащее обычаям православия, народной жизни и вообще нормам бытия. Весьма характерным представляется дело (ф.291,оп.1, д.16224), возникшее 20.07.1862 и продолжавшееся до 7.04.1863 г., в котором архиепископ Рижский Платон доносил, что из-за неблаговидных поступков некоторых сторонников старой веры в местечке Черном происходят волнения. К числу проступков он относил отпевание в моленной, погребение без священника. Возмущение его вызвал и тот факт, что некоторые староверы, ранее насильно переведенные в единоверие, в том числе и Трифон Андреев Стогов, подговаривали "своих единоверцев к составлению какого-либо акта о дозволении всем переходить в раскол" и даже собрали деньги на это. Захар Васильевич Семенов отказался исповедоваться у священника, запретил погребать себя при священнике, что дочери его действительно и исполнили (л. 3 об.), а целый ряд крестьян отказались бывать у исповеди и уверяли, что нынче всем дозволено переходить в раскол, а крестьянин Яков Максимов говорил, что "был глуп, когда до 1859 г. ходил в церковь, а теперь стал умнее" (л.4 об.). Голова Черносельского единоверческого общества Иван Герасимов Алексин и помощник его Иван Яковлев Климов не только не содействовали водворению порядка, но и потворствовали расколу, за что, по мнению администрации, должны были быть уволены с должности (л.16 об.). Крестьяне Зарубин и Жигулин заявили: "Делайте с нами, что хотите, мы не желаем быть единоверцами". Все основные зачинщики получили внушение, а также были "подвергнуты самому строгому наказанию", но всё это не принесло никакой пользы (л.30). В материалах дела содержится письмо, где говорится "о погибели Чёрной, так как все церковные становятся раскольниками. Из 500 семей остаётся лишь 5 или 6. В праздничные дни бывает до 10 человек, а в вечерню никого кроме причта" (л.32-33).

Такова была обстановка среди причудских староверов в середине ХIХ в. Это отвечало и духу того времени - эпохе всесторонних преобразований в обществе. Власти настолько были озабочены активностью причудцев, что вынуждены были в 1861 г. организовать специальную Комиссию "для соображений об устройстве быта Русских поселенцев на Лифляндском берегу Пейпуса"(ф.291, оп.1.д.16116) (7). , где рассматривались вопросы численности русского населения, их расселения по мызам, возникновения старообрядчества под влиянием Ряпиной мызы с упоминанием наиболее видных наставников, имена которых сохранились в народной памяти: Авраамий Данилов и двое Софроновых. Поднимались проблемы номинального закрепления староверов за разными городами, их податей, хозяйства и прочего. В качестве мер прелагалось провести перепись причудского населения, выяснить возможность передачи в собственность поселенцев некоторых земель и угодий, предполагалось расселение эстонцев среди русских, учреждение метрических книг, а также введение полицейских учреждений по примеру существующих в старообрядческих слободах Черниговской губ., открытие обязательных школ, а в довершение для поддержания столь желанного властями порядка предлагалось ввести особый сбор со староверов. Те же, кто переходил в господствующую церковь, от него освобождались. Таким образом, правительство намеревалось управлять причудскими староверами, распоряжаясь их средствами и сея вражду. Это лишь некоторые черты жизни последователей старой веры в Эстонии, на наш взгляд, небезынтересные и их потомкам. Далее с небольшими сокращениями неразборчивых мест или повторяющихся сведений публикуется ряд документов фонда 291 на основе современной орфографии, но с сохранением в ряде случаев авторских особенностей. Документы не комментируются, что предоставляет широкий простор для размышлений их современным читателям.

Подавляющее большинство документов, кроме отмеченных, впервые вводятся в научный оборот. Некоторых из них даже не касалась рука исследователя. Так, никогда ранее не изучался и не появлялся на страницах печати уникальный по полноте, подробности и, отчасти, точности именной список всех староверческих семей и отдельных жителей Западного Причудья ф. 291, оп. 8, дела 1650 1855 г. , который, видимо, составлялся для подготовки Комиссии по изучению быта русских поселенцев, о которой речь шла выше и выводы которой, в силу их обширности, предполагается опубликовать в будущем. Научная публикация документов по истории cтароверия Западного Причудья с углублённым комментарием и привлечением дополнительного круга источников - это насущная задача следующих совместных московско-тартуских исследований.

ЛИТЕРАТУРА

Moora, A. 1964 - Peipsimaa etnilisest ajaloost. Tallinn.
Рихтер Е.В. 1974 - Русское население Западного Причудья. Таллин.
Материалы 1954 - Материалы этнографо-антропологической экспедиции (1952 г ). Труды Института этнографии им. Миклухо-Маклая АН СССР. Новая серия. Т.ХХIII. Москва.
Есипов Г. 1861 - Раскольничьи дела ХVIII столетия. Из дел Преображенского приказа и тайной розыскных дел канцелярии. СПб., Т.1-2. С.78-101.
Пятницкий И.И. 1906. - Секта странников и её значение в расколе. Сергиев Посад.
Мальцев А.И. 1984. - Староверы-странники в ХVIII - первой половине ХIХ века. Новосибирск.

1 А.Х. Моора весьма точно подмечает тенденции заселения Причудья: "В последние десятилетия этого века (18 - Е.А.) на берег Чудского озера, от Лохусуу до дер. Воронья, а также на остров Пийриссаар переселилось большое количество русских старообрядцев. Много переселенцев было из Витебщины, вошедшей в это время в состав России, другая часть - из Новгородской губернии и отдельные даже из Тверской губернии. Местное население быстро увеличивалось и за счёт переселенцев, и за счет естественного прироста. К началу 19 века на Западном берегу Чудского озера вырос целый ряд больших, иногда переходящих непосредственно одна в другую, деревень, которые стоят и по сей день". [Moora 1964, 289]. (назад к тексту)